Современный литовский художник и фермер Юозас Лайвис рассказал «Ресторанам Нового Калининграда.Ru» о том, почему в Литве выгоднее быть фермером, чем художником, в чем провинился его петух, как тяжело управиться с козами и почему нужно есть бараньи глаза.
В какой-то момент мне просто осточертело жить в городе. Я прожил двенадцать лет в Вильнюсе, учился сперва в Вильнюсской академии искусств на скульптора, потом закончил аспирантуру в Национальном музее изящных искусств в Лионе, а когда вновь вернулся в Вильнюс, то решил, что останусь в этой стране обязательно, но жить буду только в деревне. Купил хутор, мой отец-столяр помог перестроить и отремонтировать старый дом. Мои родители, мои деды и прадеды никогда не занимались землей — они всю жизнь прожили в городах. Один мой прадед зарабатывал на жизнь тем, что скупал у фермеров мясо и те же головы и продавал их на рынке. Другой мой прадед, как и мой отец, был столяром. Я первый в семье, кто решил жить в деревне и работать с землей. Эта любовь и работа с землей не передалась мне из поколения в поколение.
Я живу в литовской деревне в сорока километрах от Клайпеды, ее название в переводе на русский означает «Хочешь угощения?».
Главное в работе фермера — выдержать, тут нужно железное терпение и любовь. Потому что это не такая работа: пришел к девяти утра, отработал до шести вечера, а потом у тебя свободное время. Нет, тут все по-другому, дела всегда найдутся: не себе, так соседу помощь нужна.
Первым делом, когда я переехал на свою ферму и посмотрел до этого, как работают другие фермеры и другие хозяйства, которые немного крупнее моего, сразу решил и сказал жене: у нас не будет ничего искусственного, ненатурального, наши животные будут есть только то, что растет и размножаться они тоже будут естественным образом. Так и пошло.
Осень — время считать килограммы и рубить головы. Вот сейчас у меня двадцать голов баранов, среди них семнадцать овец. Когда я вернусь, то зарежу двоих, потому что неизвестно какой долгой будет эта зима, если она затянется — я просто не смогу прокормить их всех. Еще у меня две козы — мать и дочь. Были раньше две козы, которые давали молоко, но одна заболела, и я ее зарезал, осталась одна коза со своей дочкой. И когда я вернусь, то должен буду найти ей мужика. И это непросто, потому что эта коза уже у меня не первый год, и очень тяжело гадать, когда ей хочется. В деревне, когда я водил ее к козлу, я думал, что она уже готова. Я посадил ее в багажник и повез к другому фермеру, своему соседу по кличке Серый, он уже пенсионер, много курит, гонит самогон и вообще классный мужик. Во дворе у Серого собрались все его друзья, старики, и они так смеялись, когда я отпустил свою козу к их козлу. А зверушки просто поиграли друг с другом, побегали, порезвились и пошли есть из одной кормушки. В общем, сложно с этими козами. Вот теперь я снова должен буду всем этим заниматься, когда вернусь домой. Коров я перестал держать, мне больше по вкусу козье молоко и козий сыр. Есть курицы, которые несут яйца, и курицы, из которых можно варить суп. Был один петух еще, но мне пришлось две недели назад отрубить ему голову, потому что этот петух чуть не заклевал мою маленькую единственную красавицу-дочь. Короче, я отрубил ему голову и приготовил из него французское блюдо кокован — варил в хорошем вине пять часов.
Мне нравятся полезные животные. Вот я баранов решил разводить, потому что из него можно извлечь много пользы — понятно, что мясо, а еще и шерсть. Моя жена прядет пряжу и вяжет варежки, носки из овечьей шерсти, иногда продает на ярмарках или вяжет на заказ. Я же на заказ могу сделать сыр, зарезать барана или курицу, обычно с такими просьбами ко мне обращаются друзья перед каким-нибудь праздником.
Мало кто отваживается попробовать бараний глаз из вареной головы. И зря. Как-то к нам в деревню приехали мои друзья. Они только вернулись из путешествия и рассказали, что во многих мусульманских странах существует такой обычай — есть глаза из головы вареного барана. Первый глаз съедает хозяин дома, а второй глаз обязательно должен съесть приехавший гость в дань уважения к дому и в знак того, что они с хозяином смотрят в одном направлении, в том, что у них одинаковые взгляды. И вот как-то вечером я разделывал баранью голову, и ко мне на кухню пришла дочка, посмотреть, что я делаю и как готовлю. Она и предложила мне: «Папа, а давай съедим глазик?». Вот тогда я с дочкой и попробовал первый глаз, и понял, что это такая вкусная вещь, которую мало с чем можно сравнить.
У меня есть моральный внутренний настрой на то, что животные — это живые существа, и они ничем не хуже людей.
У меня есть сертификат фермера — человека, который имеет право заниматься сельским хозяйством, возделывать землю, разводить животных и продавать их. Я даже окончил специальные курсы, на которых меня всему этому учили. В том числе, и как правильно ставить клейма на овец, так что я не только художественное училище окончил. Я лично пронумеровал всю свою рогатую банду, обычно это делается весной.
Сельскохозяйственный статус дает мне больше, чем статус художника. Например, я получаю с неплохой скидкой дизельное топливо, некоторые прямые выплаты и так далее. Система поддержки фермеров в Литве хорошо работает.
Мы с женой отлично справляемся вдвоем со своим небольшим хозяйством. Бывает, я помогаю соседям — пару раз ездил принимать роды у коров, но те соседи уже умерли, ездить мне не к кому, а мои овцы очень самостоятельные. Как раз в эти дни одна из них должна родить, но я ничего не должен делать — только посмотреть все ли хорошо прошло или так себе. Ближайший сосед живет в полутора километрах от моего хутора, мы дружим. До Клайпеды на машине я доезжаю за час. Если мне нужно куда-то лететь, то мне ближе поехать в аэропорт в Риге, чем в Вильнюсе. Вообще, я всем доволен: живу на природе, мои дети живут на природе, мы едим и готовим все, что захотим и то, что растет на нашем участке.
Вот мы с тобой почти всю ночь варили эту бычью голову, у нас получился отличный суп. А ты знаешь анекдот про бульон? Слушай, все действие происходит в театре, вот-вот должна состояться премьера спектакля, зал полон, на сцену поднимается директор театра и говорит: «Дорогая, уважаемая публика. К огромному сожалению, спектакль не состоится, потому что главный актер сегодня умер». Публика в замешательстве, женщины в вечерних платьях плачут, и тут раздается голос с галерки: «А попробуйте дать ему бульона!». Директор в замешательстве сошел со сцены, женщины на минуту умолкли, опустился занавес, но все ждут, никто не расходится. Спустя пять минут директор театра вновь поднимается на сцену и говорит все то же самое, а голос с галерки снова кричит: «А вы дайте ему бульона!». Директор опять уходит за кулисы, через какое-то время возвращается на сцену, очень смущенный и растерянный и произносит: «Уважаемая публика, премьера спектакля все же не состоится по уже известной вам причине — актер, исполняющий главную роль, умер». Голос с галерки не меняет своего мнения и требует: «Так дайте же ему бульона!», на что директор говорит: «Вы знаете, бульон ему уже не поможет», а голос с галерки отвечает: «Но и не повредит!». Чашка горячего бульона, особенно такой холодной осенью, из свежей головы быка не повредит никому.
Текст, фото — Александра Артамонова
© 2003-2025