Типичная смерть системы здравоохранения

Ребенок заболел внезапно. Под утро температура поднялась до 39°. Жаропонижающие сделали свое дело, уже через пару часов дочка начала двигаться и даже попыталась кататься по квартире на любимых роликовых коньках, подаренных ей не так давно на пятый день рождения. Педиатр, который наблюдает ее с рождения, оказалась на больничном. «Вызывайте дежурного врача», — ответила она на мой телефонный звонок.

Вызывать доктора на дом через сайт не удалось (как выяснилось позже, хваленая электронная он-лайн запись в нашей поликлинике не работает), дозвониться тоже. Пришлось ехать в поликлинику с больным ребенком на руках.

Дежурный педиатр поставила типичный диагноз ОРВИ (острая респираторная вирусная инфекция) и выписала список лекарств. Список тоже типичный, я знаю его наизусть последние лет 5. Думаю, список этот хорошо известен всем родителям маленьких детей. В него, кстати, традиционно входит арбидол. Лекарство, эффективность которого не доказана. Лекарство, которое Всемирная организация здравоохранения не рассматривает как перспективное противовирусное средство. Лекарство, которое обходится дороже всех остальных препаратов вместе взятых.

К тому же, не стоит забывать недавние скандалы, связанные с обвинением в лоббировании арбидола министра здравоохранения и соцразвития РФ Татьяны Голиковой и ее супруга экс-министра промышленности и торговли Виктора Христенко, которые якобы имеют непосредственное отношение к компании-производителю арбидола, зарабатывающей на этом препарате миллиарды. Но суть, наверное, не в арбидоле, а в том, что каждый родитель в 90% случаев, обращаясь с ребенком к врачу, знает, что именно пропишет этот врач и какой диагноз поставит. В таком же количестве случаев врач предлагает после трех дней высокой температуры переходить на антибиотик (если температура будет выше 39°). Но в нашем случае дежурный врач ограничилась обычным списком. Никаких анализов, никаких мазков на определение вируса… Все как всегда. И стоит ли вспомнить о скандалах с арбидолом, если это рекомендация медика? Я ведь не врач, я обычный родитель, поэтому покупаю арбидол.

Но лекарства особо не помогли, и вечером температура взлетела до 39,2°. Десять минут я набирала «Скорую». После того, как удалось дозвониться, начала собирать «тревожный чемоданчик» в больницу. В первый и единственный раз в стационаре с ребенком мне не повезло побывать 4 года назад. Это были инфекционные боксы детской областной больницы, в которых не было ничего, кроме старой продавленной кровати-гамака для родителя, небольшой железной кроватки для ребенка и полуразваленной тумбочки. Ни полотенец, ни туалетной бумаги, ни элементарного мыла, которое просто необходимо в инфекционном отделении. Не было там и санитарок — мамы больных детей мыли и дезинфицировали палаты сами. Правда, меня об этом никто не предупреждал, поэтому несколько часов палата наша была в том же состоянии, в котором осталась после прежнего пациента. Даже баночка с анализами стояла под кроватью.

Наверное, похожая ситуация с отсутствием элементарных гигиенических вещей — только в наших тюрьмах. Впрочем, не была, сравнить не могу. Возможно, в больнице и хуже.

Памятуя о знакомстве с детской областной больницей, я и собирала тот самый «тревожный чемоданчик», понимая, что на будущее он должен быть готов заранее.

Улыбчивые медики на «Скорой» приехали спустя 35 минут после вызова. Рассказали о том, как еще можно снижать температуру, посоветовали обычный парацетамол и анальгин в таблетках, который в нашей стране применяется с незапамятных времен. По всей видимости, ничего лучшего с тех пор в медицине не изобрели.

«В госпитализации не нуждаемся?» — спросила я у медиков. «ОРВИ. Девочке уже 5 лет? В таком возрасте везут уже в инфекционную больницу на Фрунзе. А там знаете, что творится? Ого-го», — передернула плечами одна из женщин, и улыбка стерлась ее лица. На вопрос, что делать, если температура будет вновь превышать 39, медики только развели руками: «Снижать самостоятельно».

Безнадежность этого жеста я поняла на следующий вечер, когда температура у ребенка поднялась до 39,6°. Таблетки, растирания, мокрая тряпка на лоб... В сотый раз писк электронного термометра, цифры на датчике, несущиеся бешеной скоростью, и никакие мольбы не заставляют их остановиться… И отчаяние, безумное чувство собственной беспомощности…

Температуру, в итоге, сбить удалось, но отчаяние осталось. Отчаяние из-за того, что в нашей замечательной области, которая в перспективе должна привлекать до 10 млн туристов в год, в том числе - привлечённых нашим замечательным здравоохранением, никак не могут привести в порядок инфекционную больницу. Отремонтировали всего один из многочисленных корпусов, но значительная часть больных по-прежнему в невыносимых условиях. Про «инфекционку» горько шутят, что там «стены лечат». Как только туда попадёшь, сразу идёшь на поправку, лишь бы выбраться оттуда. Даже люди с температурой под 40° готовы вставать и бежать оттуда домой на своих двоих. О чём можно говорить, когда больница в таком состоянии? Наверное, если бы с больницей было всё в порядке, я бы сама потребовала от «скорой» везти ребенка туда.

Говорить можно об отчаянии из-за того, что в нашей великой стране до сих пор не придумали ничего лучше для снижения температуры, кроме парацетамола и растираний. Из-за того, что медики заканчивают свою миссию, просто выписав лекарства, просто предоставив родителям самим лечить своих детей.

Но самое ужасное во всей этой ситуации — то, что она абсолютно типична. В точно такой же ситуации оказываются тысячи родителей, у которых дети имеют несчастье болеть. В некоторых случаях такие ситуации заканчиваются трагедиями, как в случае с ровесником моей дочки Сережей Будиловским из Зеленоградска.

Ведь в той ситуации мама тоже выполняла предписания медиков, которые поставили типичный диагноз ОРВИ и выписали типичные лекарства. Все обвинения по поводу того, что мама не давала ребенку антибиотики, абсурдны. Ведь врач рекомендовала начинать принимать антибиотики, если высокая температура мальчика будет держаться выше 39. Но температуры не было, поэтому предписания медиков мама не нарушила. Еще раз отмечу, что эта рекомендация — антибиотики на третий день температуры — тоже настолько типична для нашей медицины, что о ней знает, наверное, каждая семья, в которой есть ребенок. Но вот только в ситуации с Сережей Будиловским, как в итоге выяснилось, болезнь развивалась нетипично. И он погиб. И наша система здравоохранения тут даже вроде как и не при чем, и во всем виноваты родители…

Но всё, что я испытала на себе за те дни, пока болел мой ребенок, позволяет мне делать свои выводы. Никакой системы здравоохранения у нас уже давно нет. Остались какие-то осколки, отголоски, энтузиасты. Система же давно умерла, и возродить ее не в силах даже реанимация. Разве что чудо поможет. Надеяться на калининградское здравоохранение бессмысленно, надеяться нужно только на себя. Думаю, пора открывать в нашей области медицинские курсы для родителей. Курсы, на которых будут учить самостоятельно ставить капельницы и внутривенные уколы. И главное — каждый раз, когда ребенок болеет, нужно верить в то, что болезнь будет развиваться типично, и с ним не случится непоправимого, после чего представители мертвой системы разведут руками. Ничего иного, кроме веры, нам и не остается. Совсем, как в средние века.