Около сорока лет жизни и творчества одного из основоположников постмодернизма в отечественной литературе Андрея Битова (1937– 2018) связаны с Куршской косой. Начиная с конца 60-х он регулярно приезжал в полевой стационар Биологической станции «Рыбачий» — «Фрингиллу». В мае 2027 года поклонники таланта Битова отметят 90-летие со дня рождения писателя. А не так давно «Фрингиллу» посетила внучка писателя Полина Баженова, а также его друг и соавтор по ряду историко-культурных проектов (в частности, по установке памятника Хаджи Мурату в селе Малое Пирогово под Тулой) — Геннадий Опарин. Цель визита — изучить возможность увековечения памяти классика современной русской литературы. Геннадий, Полина, а также работники станции поделились с корреспондентом «Нового Калининграда» воспоминаниями о писателе, о его пребывании на Куршской косе, а также — мыслями о том, как увековечить память Андрея Георгиевича.
Чем была Куршская коса для Андрея Битова? Можно долго рассуждать на эту тему, но лучше самого писателя не скажешь: «Я приехал сюда — на Косу, на биостанцию — в седьмой раз, а может, уже и не в седьмой — для круглого счета цифра семь... Впервые я бежал сюда от 1968 года, как за границу. „Но этот берег был уже завоеван...“ С тех пор... К этому не привыкнуть — каждый раз я удивляюсь тому, что снова здесь вижу. Казалось бы, за тем я и еду каждый раз, что навсегда помню, какое это единственное место на этой Земле и как оно воскрешающе благотворно, насколько оно ничем не грозит и ни к чему не обязывает: настолько оно существует без тебя, что и не исторгает тебя, то есть такое место, в котором, по замечательному выражению Ольги Ш. (Ольга Шамборант — вторая жена писателя. — прим. „Нового Калининграда“), „душа смешивается с телом в любых отношениях“. Наверно, это же называется первой любовью, хоть и выражено языком химии...»
Это отрывок из повести «Птицы, или новые сведения о человеке» (другое название — «Птицы, или Оглашение человека» (16+), — прим. «Нового Калининграда»). Значительная её часть основана на беседах Битова с бывшим директором Биостанции Виктором Дольником (1938 – 2013), который фигурирует в повести как «доктор Д».
В известном смысле «Птицы» — это гимн Косе, этому удивительному творению природы и рук человеческих. Битов сравнивает эту узкую полоску суши со спиной кита, «вынырнувшего из воды с тем, чтобы через время нырнуть опять», и признается, что «место это напоминает родину, которой никогда не видел...»
Писатель на Куршской косе, фото из архива Полины Баженовой
Внучка писателя — клинический психолог из Санкт-Петербурга Полина Баженова — никогда прежде не видела Куршской косы. Но созданный дедушкой образ манил, звал к себе. И вот мечта сбылась. «Я рада, что приехала сюда, — признается она. — Здесь действительно чудесно. Я в полном восторге». Геннадий Опарин не впервые в Калининградской области, он даже владеет участком земли под Гвардейском, но на Куршской косе раньше ему бывать тоже не доводилось.
«Удивительное место, — соглашается он с Полиной. — Какое-то совершенно особое». Во времена своих посещений «Фрингиллы» Битов жил в разных домиках, которые носили имена своих владельцев — ученых-орнитологов. Например, один домик назывался «Марковник» — в честь построившего его Марка Шумакова, другой именовался «Панским», потому что находился в «собственности» Владимира Паевского, носившего все годы прозвище «Пан». До наших дней эти домики не дожили, на их месте стоят другие, почти такие же.
В своих воспоминаниях, опубликованных в «Русском орнитологическом журнале», Владимир Паевский писал: «Обессмертив наш полевой стационар, Андрей увековечил и мой «панский» домик, где прожил несколько сезонов. Вернувшись однажды из отпуска, я нашёл на столе записку: «Дорогой Пан! Спасибо за приют (в который раз!). Я здесь наконец дописал „Лес“, стихи из которого ты знаешь. Привет от Оли. 22.8. Андрей. P.S. Не подмели из предрассудков. Ты знаешь на своём опыте, что у меня в данном случае могут быть основания: мы — на машине».
Основания действительно имелись. Однажды, как рассказала Полина, перед отъездом с Косы Владимир Александрович решил подмести в домике, а это, как известно, плохая примета. В итоге машина, в которой находились Битов с Ольгой Шамборант и Паевский со своей супругой, несколько раз перевернулась и встала на колеса. Никто, к счастью, не пострадал. Но урок при этом был, как мы видим, усвоен.
На Куршской косе Битов написал не только «Лес» (16+), но и некоторые другие произведения, в частности, те, что принесли ему всемирную литературную известность. Например, «Пушкинский дом» (16+) и «Улетающий Монахов» (12+). Видимо, некая оторванность от цивилизации, особая атмосфера и спартанские условия способствовали полету писательской мысли.
«Надо сказать, в быту он был непритязателен, — вспоминает Полина. — На столе у него был творческий беспорядок, но боже упаси — передвинуть какую-нибудь бумажку! Пылесосить при нем нельзя было. Видимо, это сбивало с мысли...»
Полина Баженова, Никита Чернецов, Кирилл Синьковский и Геннадий Опарин
При этом писатель был не чужд сентиментальности. Геннадий Опарин рассказал историю о том, как на карнизе в московской квартире Битова каким-то чудесным образом стало расти дерево, и он очень полюбил его. А однажды подошел к окну и увидел, что рабочие, подогнав машину с вышкой, пытаются срубить это дерево топором. Битов пытался отстоять его, но безуспешно. Вернее, сначала показалось, что безуспешно. Через некоторое время не до конца срубленное дерево зазеленело. И тогда коммунальщики стали одолевать Битова просьбами пустить их в квартиру, чтобы выдрать оказавшееся на редкость живучим растение с корнями изнутри. Но Битов решил сам аккуратно снять дерево с карниза и пересадить в безопасное место.
«А я в то время был заведующим Пироговским филиалом музея «Ясная Поляна» под Тулой, — рассказывает Геннадий Опарин. — И вот Андрей Георгиевич, с которым мы давно сотрудничали в рамках различных проектов, попросил это дерево посадить в Пирогово. Я взял его, положил в пакет и грешным делом забыл о нём. Дня через четыре вспомнил, думал — всё, погибло дерево. Быстренько посадил его в землю, полил, удобрил чем мог ,и стало оно расти. Но вновь — незадача. Один сотрудник — человек ответственный и целеустремленный — наводя порядок, скосил его почти под корень. И тут мне Битов звонит: «Как там мое дерево?» А что мне ответить? Не повернулся язык сказать, что оно уничтожено по моей халатности и недосмотру. Но и врать неохота. Тогда я говорю: «Какой же ты все-таки человек, Андрей Георгиевич! Про дерево спрашиваешь, а про меня — нет. Поинтересовался бы — как у меня дела. Ну, он, конечно, спросил, мы разговорились, и меня, можно сказать, пронесло... А дерево, вы удивитесь, снова выжило. Сейчас высокое уже — метров семь-восемь, наверное!»
...Старший научный сотрудник «Фрингиллы» Анатолий Шаповал прекрасно помнит Битова «образца 70-х годов». «Я работаю на станции с 1976 года, — говорит орнитолог. — Не могу сказать, что мы были с ним очень уж близки, но общались, вели беседы, иногда немного употребляли».
Коса вообще и «Фрингилла» в частности с тех времен, по наблюдениям орнитолога, изменились. И сильно. «Песка стало меньше, а леса — больше, — объясняет он. — У залива, где сейчас вы видите заросли, были большие, высокие дюны. Ни одной травинки, ни одного кустика. Нигде в мире, мне кажется, такого пространства песка не было. Даже в пустыне. Думаю, через 30-40 лет здесь вообще все зарастет и песка голого не будет вообще. Только небольшой пляж останется....Хорошо это или плохо? Это кому как. Деревья выполняют важную функцию — они держат песок, не дают ему двигаться, засыпая, как это было раньше, целые поселки. Но для птиц высокий лес — проблема. Слишком большие деревья мешают миграции пернатых».
А Коса с незапамятных времен — большой птичий мост. «Птицы ночуют на Косе, собирая остатки сил на остаток пути... В общем, Коса — это самый крупный в мире порт воздушного океана, которому нет равных по птицеобороту», — писал Битов в своей повести.
Людей на Косе, как и деревьев, тоже с 70-х годов заметно прибавилось. Но большой беды Анатолий Шаповал в том не видит. Туристы, по его словам, ходят в основном по тропам. Вреда от них немного. «Правда, недавно велодорожку прямо мимо нашей станции проложили, — уточняет он. — Народу после того, как она заработает, конечно, еще прибавится. Посмотрим, что из этого выйдет...»
Но как бы то ни было, работа орнитологов требует спокойствия и тишины. Поэтому директор Санкт-Петербургского Зоологического института РАН, в ведении которого находится «Фрингилла», Никита Чернецов, отдавая дань уважения Битову, решительно высказался против музея на территории самой станции, поскольку посетители волей-неволей будут мешать научной работе. «О какой-то мемориальной доске или аншлаге речь может идти, о музее — однозначно нет», — подчеркнул он.
По словам Полины Баженовой, вопрос о музее на территории «Фрингиллы» никогда и не ставился. «Мы приехали просто посмотреть и оценить ситуацию», — объяснила она. «Как бывший военный могу сказать, что мы пока просто проводим рекогносцировку», — добавил Опарин.
Варианты, отметил он, могут быть различные. Музей, например, можно создать в поселке Рыбачий — рядом с основной территории Биологической станции. С наполнением его экспонатами проблем возникнуть не должно. На Куршской косе сохранилось немало связанных с писателем артефактов, да и огромный архив его московской квартиры, по признанию Полины, еще не разобран.
Идею с Рыбачим Чернецов не отверг, но предупредил, что тем, кто будет заниматься созданием музея, придется решить массу организационных, юридических и финансовых вопросов.
Если эта задумка в той или иной форме будет осуществлена, это будет первый музей Битова в мире. На сегодняшний день есть только «скамейка Битова» в Пирогово, которая стоит под тем самым многострадальным, несколько раз погибавшем, но чудесно воскресавшим деревом. И появилась она еще при жизни писателя.
Инициатором установки этой скамейки был Геннадий Опарин. «Помню, когда ее смонтировали, Битов спросил меня, что ему надо сделать, — рассказывает он. — И я сказал: «Надо просто присесть и посидеть немного, чтобы я, будучи честным музейщиком, мог с чистой совестью рассказывать всем, что на этой скамейке отдыхал сам Андрей Георгиевич Битов».
...После поездки на «Фрингиллу» Полина Баженова и Геннадий Опарин решили посетить Зеленоградскую центральную библиотеку им. Юрия Куранова. И там их ждал приятный сюрприз. Оказывается, эскиз памятного знака в честь Андрея Битова давно готов. Его сделал скульптор Валерий Ковалев еще в 2022 году.
Как выяснилось, главный библиотекарь Наталья Шумилова (у которой в день визита гостей был последний рабочий день перед уходом на пенсию. — прим. «Нового Калининграда») была хорошо знакома с Битовым и является горячим поклонником его творчества.
«В нашу библиотеку Андрея Георгиевича привел калининградский писатель Вячеслав Карпенко в 2003 году, — рассказывает она. — Дело в том, что у нас очень хороший фонд по краеведению, а Битов в то время им очень увлекался. Он подолгу работал у нас, в свободное время гулял по Зеленоградску, в котором, как он признавался, чувствовал историю. Следующий раз Битов приехал к нам в 2008 году, когда телеканал „Культура“ снимал фильм из цикла „Письма из провинции“. Я участвовала в организации съемок. Фильм получился, мне кажется, очень достойным. Тогда мы организовали встречу в читателями, библиотечный зал не смог вместить всех желающих, и мы перебрались в зал соседнего санатория „Чайка“».
Последний раз Битов посетил библиотеку в 2015 году, когда привез туда в дар книги. Тогда тоже состоялась теплая встреча с читателями. «Идея каким-то образом увековечить память об Андрее Георгиевиче витала давно, — продолжает Наталья Шумилова. — Наша библиотека известна тем, что занимается геокультурным брендированием территории. Мы установили мемориальные доски Петру Столыпину, Сэму Симкину, памятный знак королеве Луизе и многое другое».
Эскиз памятного знака Андрею Битову, автор: Валерий Ковалев, предоставлено Натальей Шумиловой
Теперь Наталья Шумилова мечтает поставить небольшой памятник Битову на Куршской косе — рядом с «Фрингиллой». Там, полагает она, если его установить за воротами станции, он никому не будет мешать. Самый, наверное, важный вопрос, который предстоит решить — финансовый. Памятный знак видится скромным: валун с барельфом. По словам Натальи Шумиловой, в 2022 году его стоимость могла составлять примерно миллион рублей. Сейчас, понятно, это обойдется несколько дороже. Но все равно речь идет о сравнительно небольшой по нынешним временам сумме.
Полине Баженовой идея установки такого памятного знака показалась интересной и перспективной. «Мы создали инициативную группу и будем совместно продвигать этот проект», — сказала она.
Директор национального парка «Куршская коса» Анатолий Калина в беседе с корреспондентом «Нового Калининграда» отметил, что, в принципе, не против установки памятного знака в честь Андрея Битова, который написал о Косе много теплых слов, но вопрос этот требует серьезной проработки — нужно всё правильно оформить юридически и решить вопрос с местом, где этот знак может быть установлен.
Текст — Кирилл Синьковский, фото: Кирилл Синьковский, из архива Полины Баженовой, Натальи Шумиловой, Юлия Власова / «Новый Калининград»
© 2003-2025